Сайт Александра Журбина. Главная страница




Орфей и Эвридика

Зонг-опера в 2-х частях
Manchester Files, Bomba Music


Как это делалось в Америке

Захаров, 2001 г. 288 стр.


Эти и другие книги, диски и ноты вы можете приобрести с автографом А. Журбина

подробнее>>


Подписаться на новости:


Слушайте авторскую программу Александра Журбина

"Звуки Мюзикла" на радио "Орфей"!


 Архив программы Александра Журбина на НТВ-Мир "Мелодии на память".


















Александр Журбин: «В России жить интереснее»

Человек талантливый — непредсказуем всегда. Александр Журбин в детстве удивил тем, что «заболел» музыкой, от которой его родители, нормальные инженеры, были далеки. Сочинять свою начал в 9 лет.

После Гнесинского института попал по распределению в Краснодар. Затем была Ленинградская консерватория. «Эти аспирантские годы, — вспоминает Журбин, — были лучшими в моей жизни. Я был абсолютно беден и фантастически свободен». Но в 29 лет Журбин написал музыку, которая сделала его популярным и богатым. Это была первая в СССР рок-опера «Орфей и Эвридика»…

Казалось бы, все. Имя себе сделал, сиди твори, стриги купоны. Журбин поначалу так и делал: писал песни, оперы, балеты, даже симфонии. Но в возрасте 45 лет снова удивил — взял семью и уехал в Америку. То ли переходный возраст сказался, то ли жена заставила… Но об этом лучше спросить его самого.

В Америке я чужой

— ЧТОБЫ полностью ответить на этот вопрос, нужно написать отдельную книгу вдобавок к тем двум, что я уже опубликовал. Действительно, вроде бы все было хорошо. Все, что я писал тогда, ставили. Так что, хотя на дворе был 1990 год, с колбасой у меня было все в порядке. Была машина, квартира, дача.

Но в этот момент я получил приглашение из США, от организации, предложившей прекрасные условия. В Америке к тому времени я уже бывал, и мне казалось, что понимаю эту страну.

А еще я утешал себя мыслью, что Хемингуэй прожил большую часть жизни не на родине в Америке, а во Франции, в Италии и на Кубе. Наши Гоголь и Тургенев тоже много лет прожили за границей… Подбодрив себя таким образом, я взял под мышку жену и одиннадцатилетнего сына и полетел.

— Жалеете сейчас об этом?

— Нет. Эти 12 лет кажутся мне сейчас какой-то дополнительной жизнью. Я узнал то, чего абсолютно невозможно узнать туристу или человеку, приехавшему, скажем, читать лекции на полгода. Я жил там как нормальный рядовой гражданин… Но теперь все это напоминает сон, вроде тех, что прожили герои булгаковской пьесы «Бег». Твердо знаю одно: моя творческая жизнь навеки связана с Россией.

— Что вас отторгало от Америки?

— Есть воспоминания, объединяющие людей в одну нацию. Скажем, наизусть процитировать Ильфа и Петрова могут только люди, выросшие на нем. Или хором спеть «Катюшу». Это культурные символы, определяющие, скажем так, внутреннее гражданство человека. У меня таких общих с американцами воспоминаний нет. Приехав в Америку, все время осознаешь, что ты здесь чужой. Я хорошо говорю по-английски, но никогда уже не буду знать его, как люди, которые там родились.

Жаль, что в Нью-Йорке нет горкома КПСС

— Однако многие нерусские переселенцы в США, живущие там уже в течение нескольких поколений, сохраняют не только свой родной язык, но и культуру. Более того, они образуют общину. Скажем, поляки, проживающие в Чикаго, имеют представителей в Конгрессе США, где они отстаивают интересы граждан польского происхождения, а миллионное русскоязычное население Нью-Йорка не имеет даже представителей в законодательном собрании штата. Почему?

— Русская этническая эмиграция существует в Америке с конца XIX века, а после Октябрьской революции она приобрела массовый характер. Но, как ни странно, общины эмигранты действительно не образовали, хотя построили церкви и даже основали монастырь. В одном только Манхэттене аж три православные церкви, но все они между собой враждуют. Уже одно это говорит о многом.

Хотя все «волны» русской эмиграции говорят на одном языке, они никогда не могли найти между собой общий язык. Белая эмиграция не желала понять послевоенную и наоборот, и обе ненавидели третью волну. Как ни странно, в Нью-Йорке нет русского центра. А вот польский, украинский, литовский — есть.

Может быть, причина отсутствия русской общины в Нью-Йорке в том, что большинство прибывавших из России в 70–80-е годы были в основном не этническими русскими, а русскоговорящими — армянами, евреями, литовцами. Все они не ходят ни в церковь, ни в синагогу, ни в мечеть, но по культуре ощущают себя русскими или, точнее, советскими людьми. Был бы в Нью-Йорке горком КПСС, они бы, скорее всего, группировались вокруг него.

— Но почему в 20–30-х гг. белая эмиграция не создала русской общины? Уж тогда-то она была монолитной?

— Вы знаете, у меня есть друг, потомок древнего княжеского рода Голицыных — Владимир Кириллович. Он староста одной из православных церквей в Нью-Йорке, президент дворянского бала, который бывает раз в году… Так вот ему я задавал тот же вопрос: почему ни разу не провели большой вечер в «Карнеги-холл», в котором могли бы принять участие все, кто только пожелает, а не только потомки дворян? И он мне ответил: «Невозможно. Все враждуют со всеми. Те поддерживают Путина, эти не поддерживают. Те полуевреи, эти полуармяне. Поэтому никакого единого Российского центра в ближайшее время создать невозможно».

— А как потомки аристократических фамилий относятся к новой России?

— Я знаю многих отпрысков знатных дворянских родов, 3–4 поколения которых прожили в США. Все они говорят по-русски, хотя их язык отличается от нашего. Сегодня внуки и правнуки эмигрантов приезжают в Россию и удивляются, какая это прекрасная страна, в которой к тому же можно делать хороший бизнес.

«Баня, водка, гармонь…»

— Как отдыхают и развлекаются русские в Америке?

— Так, как они привыкли делать это у себя дома. Но есть и отличия. В Нью-Йорке они часто ходят в театры, а потом в ресторан. На Брайтон-Бич, где живет основная масса русскоговорящих, есть потрясающие рестораны — вкусные и очень дешевые. Одним из важных развлечений остаются бани. В Манхэттене есть русская баня, работающая с 20-х гг. Туда любили ходить князья, а в наше время — Бродский, Довлатов, Барышников.

— Что представляет собой в Америке русское искусство?

— Мост Москва — Нью-Йорк стал работать настолько бесперебойно, что в этом смысле уже невозможно поставить грань между русской Америкой и Россией. Все мало-мальски интересные «культурные мероприятия», проходящие в Москве, через какое-то время повторяются в Нью-Йорке. Конкурс «Песня года», новая концертная программа Аллы Пугачевой, Ларисы Долиной, Михаила Жванецкого после Москвы едут по маршруту Нью-Йорк — Берлин — Тель-Авив, а может, еще и в Австралию.

— А насколько русские интересуются «туземной» американской культурой?

— Откровенно говоря, не слишком. По своему национальному характеру мы, может быть, даже ближе к мексиканской или бразильской культуре с их слюнявыми сериалами и знойными плясками, чем к американским блокбастерам, которые нами воспринимаются достаточно равнодушно. Американские песни и даже джаз от нашего уха гораздо дальше, чем итальянская или французская «задушевная» попса, вроде Челентано или мюзикла «Нотр-Дам».

Последнее, кстати говоря, внушает мне оптимизм, потому что сие означает, что русская культура не будет проглочена американской, — слишком они уж разные.

Звуки мю…

— Теперь позвольте вопрос в лоб: что делает сейчас для русской культуры композитор Журбин?

— Композитор Журбин, вернувшись в Россию год назад, страшно рад, что занимается своим любимым делом и пишет музыку для музыкального театра. Не секрет, что сейчас в России бум мюзиклов и Москва удивительным образом стала приближаться к мировым музыкальным столицам, как Лондон и Нью-Йорк, где одновременно идет до 40 мюзиклов. У нас пока в пределах восьми… Но все хотят узнать подробнее об этом жанре.

Так вот я сейчас делаю программу для одного из российских каналов, которую буду сам вести и которая так и будет называться — «Звуки мюзикла». Она будет посвящена истории этого жанра в мире и великим именам, таким, как Гершвин, Портер, Вебер…

Но главная моя задача все-таки не рассказывать о чужих мюзиклах, а писать свои. И ставить их. Примерно год назад у меня состоялась премьера мюзикла «Губы». Он поставлен московским Театром Луны по роману Владимира Набокова «Камера-обскура». Одновременно я работал в этом году над, страшно сказать, сразу четырьмя проектами. Один из них, «Прощальный концерт», посвящен столетию выдающегося русского певца Вадима Козина. Мюзикл этот поставлен в марте в Магадане, где Козин прожил большую часть своей жизни.

Почти закончена работа над опереттой «Чайка» по Чехову. Кстати, сам Антон Павлович определил жанр этой пьесы как комедию. В таком вот шутливом, веселом виде она и будет поставлена в театре «Школа современной пьесы» под руководством Иосифа Райхельгауза. Там уже идут две «Чайки» — А. Чехова и Б. Акунина, и теперь добавится моя, опереточная. Параллельно с этим я пишу для Театра Ленсовета в Петербурге оперу по роману Достоевского «Униженные и оскорбленные». Петь в ней будут драматические артисты.

И, наконец, последний, но тоже очень важный для меня проект — это мюзикл «Мышеловка» по Агате Кристи. В 1953 г. эта пьеса была поставлена в одном из лондонских театров и с тех пор идет там, не переставая ни на один день! Это самый долгоидущий спектакль за всю историю мирового театра, занесенный в Книгу рекордов Гиннесса. Жанр будущей постановки я определил как музыкальный детектив. Мы планируем поставить этот мюзикл в новом Международном центре музыки недалеко от Павелецкого вокзала, строительство которого вот-вот закончится.

— Сколько часов в день вы работаете?

— Очень много. Восемнадцатичасовой рабочий день для меня стал нормой. В Америке я так не работал и теперь, честно говоря, страшно рад, что так загружен. Какие-то тусовки, пьянки потеряли для меня всякий интерес. Кто-то сказал когда-то: «Если тебе удается зарабатывать деньги тем, что тебе нравится делать, ты счастливый человек». И, видит Бог, сейчас я абсолютно счастлив. 

Дмитрий МАКАРОВ
Аргументы и факты
Адрес статьи: http://www.aif.ru/online/longliver/20/16_01

назад

© Александр Журбин, 2005 г.


 

Разработка сайта ИА Престиж